С.И. Гусев (Я.Д. Драбкин) — из старых большевиков. Примечательно, что в 1910 году он получил, как сам объяснял, нервный срыв на почве долгого нахождения на нелегальном положении, поэтому с революционной работой на 7 лет завязал. И снова стал «революционером» уже в 1917 году. Во хитрожопый! Климент Ефремович чего-то нервных срывов не получал, когда его арестовывали и ссылали! Но, Гусев-Драбкин успел в 1933 году помереть своей смертью, до времени, когда Троцкий призвал своих сторонников к открытому террору, он не дожил.
И.Т. Смилга — расстрелян в 1937 году. В 1927 году его за активное участие в троцкистской оппозиции из партии исключили и сослали в Минусинск на 4 года. В ссылке Ивар Тенисович заявил, что он с Троцким ничего общего иметь не желает, раскаялся и просил его простить. Его простили, в партии восстановили, дали должность заместителя председателя Госплана СССР. Но, оказалось, зря поверили, в 1937 году расстреляли. Когда я писал, что Семен Михайлович Буденный подавал заявление на прием в партию в политуправление 10-й армии, а там эти заявления терялись… так вот, Смилга в то время был начальником Политуправления РВСР, все политуправления армий ему подчинялись.
В.А. Трифонов — тоже старый большевик. Расстрелян в 1938 году. У него остался сын — Юра. И уже судьба сына совсем не вяжется с наличием у Иосифа Виссарионовича Сталина маниакальной подозрительности. Папу, героя Гражданской войны и старого большевика, из-за этой подозрительности шлепнули, а сына Сталин за повесть «Студенты» наградил премией своего имени III степени. Совсем подозрительно. Кстати, Юрий Трифонов, один из любимейших писателей нашей позднесоветской интеллигенции, больше всего прославился своей антисталинской повестью «Дом на Набережной». Недосмотрел Иосиф Виссарионович, видно, чувство маниакальной подозрительности у него временами сменялось на наивную доверчивость.
Так разве папа Юрия Трифонова и вся компания РВС фронта «переродились» к 30-м годам? А когда они злонамеренно уничтожали лучшую конницу Республики — они еще не были суками?
А когда они, как члены партии, до 30-х годов давали рекомендации для вступления в партию кандидатам, то они выбирали сознательных коммунистов, а всем приспособленцам и подлецам отказывали в приеме? Сами — подлецы, а в партию подлецов не пускали? Или, наоборот, они начали ВКП(б) набивать карьеристами и тварями? Трифоновых-Смилг перестреляли, но сколько их протеже в партии осталось — кто теперь скажет?
Многое становится ясным, когда биографией Климента Ефремовича занимаешься…
Как только отстранили от командования Шорина, и новым РВС фронта был принят план Ворошилова и Буденного, так Деникин сразу увидел над головой тяжелый медный таз, которым накрывались все его надежды на устойчивую оборону.
11 февраля Первая Конная начала марш в направлении Платовская, Шара-Булукский, а 2 марта в ходе Егорлыкской операции были разгромлены основные кавалерийские части белых и фронт Деникина начал стремительно разваливаться. Но удивителен не столько подвиг конников Буденного, сколько… Главное, что обеспечило победу Красной армии против белых войск — это наличие у белых таких же командных кадров, какими были и военспецы Троцкого. Они же все из одного лукошка брались — из кадров царской армии. Зато в Красной армии были Чапаевы, Фрунзе, Буденные и Ворошиловы, которые вопреки своему высшему командованию громили колчаковских и деникинских генералов не за звездочку на погонах, а во имя революции и освобождения народа.
При Егорове Первая Конная пошла в прорыв и осталась без связи, при Тухачевском, новом комфронтом, пришедшем на смену Шорину, ничего не изменилось. Вообще, мысль назначить бывшего офицера, который в 1914 году всего несколько месяцев находился на должности заместителя командира роты, а потом несколько лет пребывал в плену, на командование армиями и фронтами — очень оригинальна. Тот же Климент Ефремович еще в Луганске в 1918 году командовал отрядом, который был по численности в несколько раз больше, чем гвардейская рота на германском фронте в 1914 году. И командовал в более сложных условиях, командовал успешно. И сам армию еще сформировал. Да, конечно, юнкерское училище он не заканчивал, и на скрипочке, как Миша, пиликать не мог.
Только два отрывка из мемуаров Семена Михайловича: «Конная армия с группой стрелковых дивизий 10-й армии по существу оказывалась перед главными силами Деникина. Мы чувствовали, что предстоящие операции Конармии должны были решить судьбу всего Кавказского фронта. К этому времени связь со штабом фронта опять прервалась, и нам приходилось действовать, как говорил Климент Ефремович, «по нашему революционному чутью»».
«4-я дивизия, продвигавшаяся в авангарде армии, в 22 часа 15 февраля неожиданно натолкнулась на 50-ю стрелковую дивизию 10-й Красной армии. Бойцы 50-й дивизии, возглавляемые начдивом Ковтюхом, лежали в глубоком снегу и вели бой с бронепоездом и пехотой противника, оборонявшими станцию Шаблиевку. Пользуясь темнотой, передовые части 4-й дивизии обошли белогвардейцев с юго-запада и совместным ударом с частями 50-й дивизии выбили их из Шаблиевки, захватив в плен батальон пластунов 1-го Кубанского корпуса генерал-лейтенанта Крыжановского.
Овладение Шаблиевкой явилось началом боевых действий Первой Конной армии на Северном Кавказе.
Ковтюх сообщил нам, что в направлении Екатериновка, Новый Маныч и Бараники, кроме его дивизии, действуют отдельная кавалерийская бригада Курышко и 20, 32 и 34-я стрелковые дивизии 10-й армии.