Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг - Страница 64

— Поехали в армию, посмотрите, сколько там у нас пьяных, — Климент Ефремович в состоянии запредельного бешенства, становился внешне абсолютно спокойным.

Глядя на его побелевшие от гнева глаза, Шорин притих. Проехались по частям. Крайне изнуренные тяжелыми боями люди на алкашей не были похожи.

После осмотра войск вернулись в вагон. Ворошилов снова потребовал отменить преступный приказ. Шорин отказался, посоветовал, если не согласны, жаловаться в РВС Республики, т.е. Троцкому.

Эта тварь, возомнившая себя полководцем, не знала, что Климент Ефремович к Ленину дверь ногой открывал…

… Сразу после разговора с Шориным Ворошилов и Буденный отправили подробную телеграмму о его методах командования Ленину, Сталину и Троцкому с требованием либо снять этого «полководца» с Кавказского фронта, в который к тому времени был переименован Юго-Восточный фронт, либо, если Шорин устраивает Реввоенсовет Республики, освободить от командования Реввоенсовет Первой Конной.

А пока события после отправления телеграммы развивались по старому сценарию — буденовцев бросали в прорывы, соседние армии стояли. Деникин сосредотачивал против конармии всю кавалерию, что у него была, и прорывы ликвидировал. Силы Первой Конной таяли.

2 февраля Реввоенсовет армии отправил телеграмму еще и Главкому С.С. Каменеву, но Семен Михайлович прямо писал: «По правде говоря, после всех бед, лично я мало верил, что наш доклад Главкому изменит положение. Большие надежды у меня были на письмо, отправленное В.И. Ленину».

Здесь из Таганрога приезжает Ефим Щаденко, который занимался там комплектованием 14-й кавалерийской дивизии и сообщает, что ему стало известно о нахождении в Курске Сталина. Буденный с Ворошиловым бросаются к телеграфному аппарату, им удается связаться с Курском и переговорить с Иосифом Виссарионовичем. Тот сообщает, что он уже 8 дней назад добился смещения Шорина, в Реввоенсовет фронта назначен Орджоникидзе.

Семен Михайлович в воспоминаниях приводит разговор от 4 февраля по телеграфу между Сталиным и Орджоникидзе:

«У аппарата Орджоникидзе.

Сталин. Здравствуй. Два дня ищу, в Саратове ли? Нашел. Дважды говорил с Конной армией. Выяснилось:

1. Шорин до сих пор продолжает командовать вопреки приказов. 2. Шорин ведет войну с Конной армией. За период последних операций отобрал у нее подчиненные ей в оперативном отношении две стрелковые дивизии. Командарм 8 Сокольников создал вокруг Конармии атмосферу вражды и злобы, з. Саратовский штаб изолирован от Конной и 8 армий из-за Шорина, ввиду чего он рисует превратиться в фиктивный штаб. В результате всего этого — полная дезорганизация правого фланга.

Узнав все это, ЦК партии потребовал от меня немедленного выезда в район правого фланга для разрешения вопросов на месте, но я не мог выехать по некоторым причинам, о которых я здесь говорить не стану. По моему глубокому убеждению, ваш новый комфронт и члены Реввоенсовета должны принять следующие меры: 1. Немедленно удалить Шорина. 2. Выехать самим на правый фланг. 3. Объединить группу Думенко с Конармией в одну мощную силу, подчинив первую последней. 4. Передать Конармии в оперативное подчинение две стрелковые дивизии для опоры на флангах. 5. Отставить командарма 8 Сокольникова без промедления… Обо всем этом считаю своим долгом сказать тебе на основании всех имеющихся у меня данных. Если хочешь, я могу потом передать копию одного из моих разговоров с Конной армией. Я кончил.

Орджоникидзе. Здравствуй. Все, что ты передал, я понимаю, но из-за отсутствия связи мы были не в силах изменить создавшееся положение. Шорин со вчерашнего дня уже не командует, приказ ему вручен в Купянске. Надеемся, все это удастся уладить, хотя с некоторым запозданием. Разговор с Конармией просим передать. Нельзя ли получить через вас Конную и 8-ю армии. Жду копию переговора с Конной армией. Лично я полагаю, что нам по приезде на место удастся живо покончить с этой бессовестной травлей».

Картина вырисовывается очень любопытная из истории боевого применения Первой Конной армии. Само высшее командование Красной армии своими руками целенаправленно, упорно уничтожало соединение, которое создавалось с целью решения оперативно-стратегических вопросов и это соединение в разгром Деникина внесло решающий вклад.

Нам упорно вдалбливали хрущевско-брежневские пропагандисты в головы, что Сталин репрессировал героев Гражданской войны, вот этих Шориных, страдая маниакальной подозрительностью. Уже после развала СССР, наследники этих пропагандистов тактику сменили. Сегодня слишком явно видно, что к 30-м годам «герои» начали активную борьбу против Советской власти, поэтому мало кто решается поставить под сомнение правомерность судебных решений по ним. Тогда придумали ход с «перерождением элит». И ситуация стала выглядеть следующим образом: сначала шорины и Сокольниковы были героями, потом они зажрались и обленились, начали стремиться захватить власть с целью жировать на высоких постах.

Но вот из истории Первой Конной хорошо видно, что там перерождаться было вообще нечему. Еще и командование в Красной армии той поры было коллегиальным, командующий фронтом не был единоличным начальником, за его решениями стоял Реввоенсовет фронта. Посмотрим на «подельников» Василия Ивановича не-Чапаева. Члены Реввоенсовета Юго-Восточного, позднее — Кавказского, фронта: С.И. Гусев, И.Т. Смилга, В.А. Трифонов.