Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг - Страница 99

Климент Ефремович винил и себя в том, что столько лет рядом с ним работали враги, а он этого не замечал. Честно говорил присутствующим, что в этом и его вина есть. Но это от гипертрофированной самокритичности. Его секретарь привел сведения о том, сколько документов в сутки проходило через наркома Ворошилова, одних входящих — бооо. Писем — 400. На все письма давались ответы либо лично Климентом Ефремовичем, либо через канцелярию, но тоже под его контролем

Представляете объем? Это настоящая бюрократическая мясорубка, тут уж не до поиска шпионов в своем окружении. Разумеется, объем документов был связан не с забюрократизированностью наркомата, а с тем, что строительство вооруженных сил шло в авральном режиме, сумасшедшими темпами, ежедневно нужно было принимать колоссальное количество решений и по военному образованию, и по строительству объектов, по кадровым вопросам, по вопросам вооружения и отмобилизования. Такой объем документации как раз и свидетельствовал о темпах и масштабах этой работы. И справиться с ней мог только человек, чьи способности заходили за рамки гениальности. Утверждают, что Сталин обладал такими способностями, что в день мог прочесть 350 страниц печатного текста. Это утверждают какие-то бакланы, читающие любовные романы по складам. 350 страниц — для нормально читающего человека максимум на три часа. Конечно, для исгорика-профессора, у которого на кафедре в подчинении десяток кандидатов с доцентами, 350 страниц — это он устанет очень сильно. Для руководителя масштабов Сталина и Ворошилова — утром в кабинете за чашкой чая размяться.

Если той исторической профессуре, которая носится с мыслями о необразованности Климента Ефремовича принести в кабинет 6000 документов, которые нужно хотя бы краем глаза глянуть… Да еще и резолюции на многих поставить, завизировать, то наш ученый после рабочего дня повесится на люстре в отчаянии от того, на какую каторгу он попал. А сталинские наркомы так годами работали. А добавьте еще к этим бумажным Гималаям совещания, работу с людьми, выезды на объекты и многое другое, и можете себе представить тот кошмар под названием «у меня есть власть».

Поэтому не будем соглашаться с Ворошиловым в том, в чем он сам себя винил. В конце концов, он не занимался оперативной работой у себя в наркомате, это обязанностью чекистов и было.

Но вот очень многое из того, что хотели сделать с армией Тухачевские как раз Ворошилов и предотвратил. Примеры он приводил, вот два из них, первый: «… вы все здесь — и Александр Ильич (А.И. Егоров. — Авт.), и т. Буденный, и ряд других товарищей, — о том, что идея Тухачевского, с которой он носился на протяжении ряда лет и которую он пытался навязать всем и каждому о необходимости создания малочисленной дивизии (многие из вас об этом хорошо осведомлены), — нам казалось, что это простое помешательство, что человек немножечко рехнулся на этом вопросе. А теперь оказывается, что это — сознательная акция со стороны врага. Он прямо считал, что дивизия в 7–8 тыс. чел. — это такая дивизия, которая будет способна в современной войне показать все свои военные качества, такая дивизия, которая только и будет служить на фронте серьезной силой. Всякие другие многочисленные дивизии, даже относительно многочисленные — 17–18 тыс., которые имеют теперь почти все европейские государства, малоподвижны, мало поворотливы, а поэтому небоеспособны и настолько, что мы предлагаем дивизию в 7–8 тыс. у нас в армии.

Одно время его начали поддерживать командующие. Дело дошло до того, что приняли решение о 10-тысячной дивизии, и несколько месяцев у нас это было. Потом мы все-таки сбили эту публику, добились 13–14-тысячной дивизии. Теперь и это оказалось мало. Дивизия в 14 тыс. — это не дивизия. 17–18 тыс. — вот минимум для современной дивизии, 17–19 тыс. людей, потому что современная дивизия, оснащенная серьезной техникой, малочисленная даже в 14–15 тыс., ничего собой не представляет.

Тухачевский считал, он прямо признается, и другие говорят, что дивизия в 7–8 тыс. чел., плюс громадная техника — это техника противнику, а люди — на тот свет. Это значит гибель такой дивизии.

В самом деле, если вы будете иметь, предположим, 60 орудий в дивизии, — а мы думаем их иметь немножко больше с полевыми пушками, без противовоздушной и противотанковой артиллерии, — если вы будете иметь то количество пулеметов, которые вы сейчас имеете и будете иметь, и другую военную технику в виде минометов, гранатометов и пр., — конечно, вы никогда, ни при каких условиях не сможете гарантировать эту малочисленную дивизию от того, что она устоит, что она будет в состоянии эту технику эффективно использовать и не отдать ее врагу.

Мы видели в прошлом году с Александром Ильичом и другими товарищами нашу опытную дивизию в 14 тыс. чел. Я лично просто поразился. Людей нет. Есть только одна техника. А людей не видно. 14 тыс. чел. тонут за всевозможными орудиями, за пулеметами, минометами и т.д. Они просто исчезают, их нет. Эти господа добивались такой организации, и я бы не сказал, что безуспешно. Во всяком случае, в течение более 2,5 лет они нам морочили голову и тем самым срывали положительную работу».

Красноречиво? И еще: «…что имел в виду Тухачевский, когда написал большой доклад, по которому Борис Михайлович, тогда начальник Штаба РККА должен был отвечать в Правительство. Он нам навязывал идею иметь в строю в мирное время 50 тыс. танков и 40 тыс. самолетов. Тогда я просто говорил: «Если вы хотите разорить государство и оскандалить себя, вы организуете такое количество самолетов, такое количество танков в армии в мирное время. Если вы жалеете наше государство, мы на это идти не можем, потому что вообще мы имеем такую армию, какой ни одно государство сейчас не имеет, такое количество в строю самолетов и танков, какого ни одна армия не имеет. Это очень дорогое удовольствие, с одной стороны, а с другой стороны, это ненужная вещь. Конечно, во время войны армии будут развернуты до огромных размеров. Не исключено, что большие европейские армии, в Германии тоже, какие-нибудь крупные коалиции фашистские против нас будут иметь, наверное, десятки тысяч танков в строю, но это во время войны. И мы обязаны к этому готовиться, готовимся и подготовимся, я в этом не сомневаюсь. Но в мирное время это значит разорить государство и не подготовиться к войне. Это значит съесть все, что государство будет тебе давать с тем, чтобы быть голодным, когда наступит война». Вот этот господин нам навязывал эту штуку. Слава Богу, мы его послали к черту и на эту глупость не пошли».