Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг - Страница 31

Если вам еще не понятно, что это для вас, для тех, кого «элита» называет глумливо нищебродами, приготовили наживку в виде «мирового еврейского заговора», то хватайте эту наживку. Только потом не плачьте, что крючок больно в губу впился и вас, как карася, станут на сковороде жарить.

ГЛАВА 5.

...

На трибуну поднялся первый секретарь ЦК КПУ Н.В. Подгорный. Долго и с наигранным воодушевлением рассказывал об успехах. Конечно, не упомянул, что успехами он обязан своему предшественнику, Л.М. Кагановичу, на которого после войны взвалили восстановление Украины. По регламенту время докладчика заканчивалось, но главных слов еще сказано не было. Первый маршал уже стал думать, что у Подгорного проснулась совесть, но нет, самое «вкусное» было заготовлено на десерт: «В отчетном докладе абсолютно правильно указывается, что Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов оказывали сопротивление линии партии на осуждение культа личности, развязывание внутрипартийной демократии, на осуждение и исправление всех злоупотреблений властью, на выявление конкретных виновников репрессий, ибо они несут персональную ответственность за многие массовые репрессии в отношении партийных, советских, хозяйственных, военных и комсомольских кадров…». Основной упор Подгорный сделал, конечно, на «антипартийной деятельности» Лазаря Моисеевича, поток его грязной лжи закончился словами: «Я, товарищи, считаю, что Каганович нанес партии и народу очень много вреда. Это перерожденец, у которого давно уже нет ничего коммунистического. Мы считаем, что его действия несовместимы со званием члена великой партии коммунистов».

«Решили идти до конца, вплоть до исключения из партии, — понял Климент Ефремович, уловив одобрительное шевеление в Президиуме: Лазаря выгнать из партии! Это что ж за партия теперь будет?!»

* * *

В 1912 году Климент Ефремович возвратился на Донбасс, а в 1913 заработал новую ссылку после двух арестов. Отправили его в Пермскую губернию, но тут случилось 300-летие дома Романовых, грянула амнистия, срок ссылки сократили на год, и в 1914 году оказался Ворошилов в Царицыне. На Донбассе его все слишком хорошо знали, там на работу устроиться было не возможно.

«Наследил» Клим и в Царицыне. Устроился на орудийный завод, создал общество рабочих потребителей, организовал рабочий хор и под их прикрытием начал вести партийную работу, а с началом Первой мировой войны — антивоенную агитацию. Совсем не случайно, что после Октябрьской революции Царицын был форпостом большевизма на юге России.

И дальше начинается белое пятно в биографии Климента Ефремовича. Такое впечатление, что этот период биографии Первого маршала подвергся самой тщательной чистке. Именно из почти полного отсутствия интереса советской историографии к этому периоду жизни одного из самых видных деятелей большевизма можно делать вывод, что у нас и не было после 1953 года этой историографии. Были прохиндеи на службе у хрущевско-брежневского режима, которых «не интересовали» биографии Ворошилова, Молотова… А как еще могло быть после «разоблачения культа личности» и «антипартийной группы»?

Известно только, что из Царицына Климент Ефремович, когда снова к нему усилилось внимание полиции, в 1915 году перебрался в Петроград и устроился на работу на Механический завод Сургайло, оставаясь на нелегальном положении. Других подробностей… — вообще ничего не удалось найти.

Только обратите внимание на одну деталь: Ворошилов постоянно искал работу, он и скитался по большей части не столько из-за полицейского надзора, сколько в поисках работы. Профессиональным революционером его можно было назвать или нет? Если он не профессиональный революционер, то кто тогда? И где там, как сейчас гадят на память таких людей, как Климент Ефремович, иностранное англосаксонское финансирование? Где фунты стерлингов, если один из самых видных профессиональных революционеров «путешествовал» по стране в поисках работы?

А как советские историки могли заниматься предфевральским периодом биографии Климента Ефремовича, если там могло вылезти такое, что после этих фактов советский народ мог на кухнях начать обсуждать только один политический вопрос: «Мужики, какой же Ворошилов член антипартийной группы, если царя… Кто же тогда член «партийной группы»? Микитка что ли?»

И как сейчас удобно нынешним интерпретаторам Февральской революции, не правда ли?! Посмотрите, что они несут: Ленин революции не ждал, большевики царя не свергали, его либералы свергли, большевики — государственники, они разваленную страну только собирали… Понимаете, в чем смысл?

Отчетливо видно, с каким прицелом и в расчете на какое будущее советские «историки» старались?

Но если прямых «улик» нет, попробуем хоть что-то прояснить на косвенных. Биографы Климента Ефремовича однозначно говорят о том, что по прибытии в Петроград он связался с Петербургским комитетом партии и получил задание вести подпольную работу на Путиловском заводе. Если точнее, то у Акшинского это звучит так: «В столице явственно ощущалось нарастание революционной борьбы. К.Е. Ворошилов связался с М.И. Калининым и другими старыми товарищами, установил контакты с Петербургским комитетом партии. По их заданию он встречается с путиловцами и рабочими других заводов, начинает вести антивоенную работу среди солдат местного гарнизона».

На то, что Петербург уже был Петроградом, особого внимания обращать не будем, на самом деле в Петрограде и был Петербургский комитет РСДРП, автор не ошибся. Но вот что значит: «Встречается с путиловцами и рабочими других заводов…»? Это что за задание?! Внимание — Ворошилов на нелегальном положении, сам Петербургский комитет — в подполье. А члены этого комитета дают задание нелегалу бегать по заводам? Все явки ему сдали сразу? Или он просто должен был лазить через заводские заборы и пробираться в цеха с кипой листовок? Бред какой-то! Да еще учтите, что сам Климент Ефремович работал на заводе и вряд ли мог попросить отгул для проведения встречи с рабочими других заводов.