Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг - Страница 168

168

Вот то, что Михаил Дмитриевич в конце концов был в 1954 году ЦКовской мафией расстрелян — это на совести Берия. На нем кровь этого человека. Человека, который не побоялся пойти против самого Абакумова, простой следователь вскрыл весь гнойник в Лечсанупре, гнойник, покрываемый Абакумовым. Человек смелый и честный.

И, наконец, документов, которые составляют историю болезни Сталина (точнее, истории болезни нет, есть беспорядочный набор бумаг), настолько мало, что исследователей это приводит в недоумение. Сделать все эти документы три месяца — много, трех дней хватит. А заключение написано, как я уже упоминал, Лукомским только в июле. После ареста Берия. До ареста никто не чесался. Это значит, что пока Берия был министром МВД-МГБ, врачи не чувствовали никакой опасности? Я ничего другого предположить не могу.

А после объявленного ареста и снятия с должности Берия Лукомский и Третьяков решили подстраховаться, подчистили медицинский архив. Они уже были пугаными птицами, в опубликованном постановлении Пленума ЦК по Берия прочитали, что тому инкриминируют все инициативы, прикинули, что также ему могут и незаконное прекращение «дела врачей» навесить, да еще и убийство Сталина, а они в качестве разменной монеты будут. Разменяют их с легкостью. Иллюзий у этих лекарей насчет тех, кто пришел к власти после 5 марта 1953 года, не было. Они не мальчиками были.

Если у вас появилось подозрение, что Лаврентий Павлович, предотвратив возможность расследования смерти Сталина, заметал за собой следы, он был причастен к его устранению, то огорчу — не был причастен. Если бы был, то ему в приговоре к шпионажу на англичан и изнасилование малолетних с легкостью убийство Сталина навесили бы. Только это невозможно было сделать, там ничего не только не было, но и притянуть ничего невозможно было. А вот подозрения в отношении себя самих вызвать — легко.

До середины 60-х годов прошлого века никто в СССР и не подозревал ничего криминального в смерти Сталина. Вернее, слухи такие были, но никаких доказательств об убийстве не имелось. Пока сам ЦК не предоставил их, организовав написание мемуаров подконтрольными свидетелями, главным из которых был Н.С. Хрущев. Да, я уверен, что свои воспоминания он стал надиктовывать именно по указанию ЦК и в США они были переправлены именно по решению ЦК. Также, как и «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. Не нужно представлять сотрудников КГБ полными профанами, которые не контролировали ситуацию. Я с ними работал, уровень их профессионализма я представляю. Моральный уровень некоторых из них — дело другое, но дураков в Конторе не держали. Переправка рукописей подконтрольными КГБ лицами за границу без содействия или молчаливого согласия Конторы — абсолютная чепуха.

Если вы читали воспоминания кукурузника, то, наверняка, смогли понять, что они преследовали две главные цели. Первая — вызвать у читателя подозрение, что к смерти Сталина причастен Лаврентий Павлович Берия. Поэтому была сочинена «дачная история», согласно которой на совести Берия лежит оставление потерявшего сознание Вождя без помощи почти на сутки. Именно с этой целью действие перенесено с кремлевской квартиры в загородный дом.

С той же целью написаны «Двадцать писем другу» Светланы Иосифовны Сталиной. Думать, что она единственный автор этой книги — это уже и сотрудников ЦРУ считать дураками.

А потом эту версию стали дополнять новые свидетели, которые столько ерунды напороли, что и возникло обоснованное подозрение в убийстве.

Паника же эта возникла после публичного обвинения нашего ЦК Мао Цзэдуном в уничтожении тела Сталина. Мао не обмолвился ни словом о насильственной смерти, но никакого другого вывода из его слов, кроме как об уничтожении главной улики, сделать невозможно. Никакую другую цель инсценировка погребения после кремации преследовать не могла. А уж возможность получить сведения о кремации у лидера китайских коммунистов были. В китайских спецслужбах тоже не олухи работали, они были закалены в борьбе с японской оккупацией и режимом Чанкайши.

Если родственники тех врачей, которых я прямо обвиняю в причастности к смерти Иосифа Виссарионовича, хотят, чтобы оскорбление памяти их предков было смыто моим публичным извинением, то у них есть только один выход: требовать эксгумации тела Сталина.

Но перевод стрелок с настоящих убийц на Берия — не единственная цель хрущевских и последующих мемуаров, еще один повод был, и этот повод тоже связан с обострившимся в 60-е годы «китайским фактором». Именно игнорирование «китайского фактора» вносит в исследования тех, кто занимается периодом трансформации власти в СССР 50–60-х годов существенную ошибку, искажающую результат.

Сразу после XXII съезда КПСС, который стал кульминацией антисталинской компании, Мао Цзэдун обвинял в ревизионизме персонально Н.С. Хрущева, он еще оставлял пути для отступления нашим троцкистам. После смещения кукурузника и замены его на Л.И. Брежнева, смысла в натянутой персонификации не было, в китайской прессе, в статьях, адресованных всему мировому коммунистическому движению, обвинения в оппортунизме и ревизионизме уже были адресованы всему высшему советскому партийному руководству. Разумеется, обвинение в резкой смене политического курса, на фоне полного замещения персоналий в руководстве после устранения из него «антипартийной группы», автоматически влекло за собой и обвинение в государственном перевороте. Поэтому второй мотив хрущевских мемуаров — грызня за власть старой команды, начавшаяся у изголовья умирающего Вождя. Более того, Хрущев и такие «свидетели», как К. Симонов, к примеру, приписали Сталину намерение своих старых соратников пустить под нож, только его смерть спасла их. В итоге, с подачи разных Медведевых и волкогоновых устоялась концепция: сталинские соратники в борьбе за власть начали жрать друг друга, в результате их переиграл самый хитрый — Хрущев…

168