Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг - Страница 124


К оглавлению

124

В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.

Принять посла было поручено В.М. Молотову.

Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н.Ф. Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление.

Мы тут же просили И.В. Сталина дать войскам приказ немедля организовать ответные действия и нанести контрудары по противнику.

— Подождем возвращения Молотова, — ответил он. Через некоторое время в кабинет быстро вошел В.М. Молотов:

— Германское правительство объявило нам войну.

И.В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался.

Наступила длительная, тягостная пауза.

Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.

— Не задержать, а уничтожить, — уточнил С.К. Тимошенко.

— Давайте директиву, — сказал И.В. Стадии. — Но чтобы наши войска, за исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу.

Трудно было понять И.В. Сталина. Видимо, он все еще надеялся как-то избежать войны».

Вот эта версия, которая больше похожа на описание финальной сцены комедии Н.В. Гоголя «Ревизор», и легла в основу официальной истории начала Великой Отечественной войны. И вокруг этой версии роятся все историки, пытаясь ее хоть как-то приспособить уже к тому, что Сталин все-таки нападение Германии ждал, а не вертел в руках трубку без табака.

Были основания у Сталина надеяться, что Германия не нападет в 1941 году? Естественно, были бы, если бы Иосиф Виссарионович не был руководителем государства. Но на своем посту он имел представление, что такое бюджет и сколько стоит содержание полностью отмобилизованной армии. Держать массу войск на границе целый год!!! Да это войско столько денег из бюджета сожрет, что потом на войну ничего не останется. Если же Гитлер решил бы отложить нападение до 1942 года, отмобилизованную армию распустить по домам, а на следующий год вновь ее собрать, то рейхсмарок в трубу улетело бы еще больше. Войны не было бы, потому что в Германии наступил бы бюджетный крах.

Заметьте, действующие лица той комедии к моменту ее написания: Молотов — вышвырнут из партии и находится, фактически, под домашним арестом; Тимошенко — послал всех к черту, Ватутин — мертв, Сталин — мертв. Дядя Жора Жуков мог у себя на даче, сидя на пенсии, какие угодно Директивы писать и отдавать их архивистам.

Хотя, он мог это сделать еще и потому, что был уже обозлен опалой на всех, на Хрущева, которому как верный пес служил, на Брежнева, который его в армию не вернул, и на Сталина, конечно, особенно… И плюнул этими Директивами в вечность, потешаясь над тем, сколько профессоров-баранов и писателей-идиотов будет водить хоровод вокруг них.

Когда в редакцию принесли рукопись книги К.К. Рокоссовского, то, несомненно, ее цензоры вычитывали очень внимательно. Но цензорами были идеологи из КПСС, а не маршалы, поэтому многое прошляпили. «Солдатский долг» написан в намеренно бесконфликтном ключе, поэтому цензура не насторожилась. Только в идеологи шли в те годы люди, которые, как правило, по своей тупости ни к какой другой деятельности не были приспособлены, нормальные люди города строили и в космос летали. Тупицы народу мозг выклевывали. И пропустили в «Солдатском долге» очень многое.

Думаю, что когда они вычитывали строки о начале войны, и не увидели там «Директив», не насторожились потому, что Константин Константинович не мог о них знать, так как всего лишь корпусом командовал. А в военном деле ни черта не соображали. В результате мы у Рокоссовского читаем:

«Около четырех часов утра 22 июня дежурный офицер принес мне телефонограмму из штаба 5-й армии: вскрыть особый секретный оперативный пакет.

Сделать это мы имели право только по распоряжению Председателя Совнаркома СССР или Народного комиссара обороны. А в телефонограмме стояла подпись заместителя начальника оперативного отдела пггарма. Приказав дежурному уточнить достоверность депеши в округе, в армии, в наркомате, я вызвал начальника штаба, моего заместителя по политчасти и начальника особого отдела, чтобы посоветоваться, как поступить в данном случае.

Вскоре дежурный доложил, что связь нарушена. Не отвечают ни Москва, ни Киев, ни Луцк.

Пришлось взять на себя ответственность и вскрыть пакет.

Директива указывала: немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. В четыре часа приказал объявить боевую тревогу, командирам дивизий Н.А. Новикову, Н.В. Калинину и В.М. Черняеву прибыть на мой КП.

Пока войска стягивались на исходное положение, комдивам были даны предварительные распоряжения о маршрутах и времени выступления. Штаб корпуса готовил общий приказ.

Вся подготовка шла в быстром темпе, но спокойно и планомерно. Каждый знал свое место и точно выполнял свое дело».

Ничего странного не видите? Оказывается, Директиву писали не Жуков с Ватутиным 21-го числа, она уже давно лежала в особом секретном оперативном пакете и ждала распоряжения Совнаркома или Наркома Обороны. Оставалось только при получении указания из штаба армии уточнить достоверность депеши. И никакой панической внезапности…

С мемуарами К.К. Рокоссовского после смерти автора случилось то же самое, что и с «Воспоминаниями и размышлениями» Г. К. Жукова. Маршалов уже давно в живых не было, а в их книгах, с каждым новым изданием, появлялись все новые и новые страницы. Потомки Жукова и Рокоссовского при наступлении Перестройки и Гласности нашли в архивах предков рукописи и восстановили «настоящую правду».

124