Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг - Страница 107

107

Тогда сделали «финт ушами» — запустили сплетню о двух этапах: неудачном, пока Ворошилов командовал, и удачном, когда его сменил Тимошенко. На самом деле, никто никого не сменял, Климент Ефремович главнокомандующим так и оставался, а создание фронта под Семена Константиновича было с самого начала запланировано.

И снова не всё у «историков» состыковывалось. До Финляндии еще Япония была. Хасан и Халхин-Гол. Тоже две успешные, хотя и небольшие, операции. А Ворошилов в то время был наркомом обороны, значит, к ним прямо был причастен. Что придумали? — А Хасан приписали со всеми успехами и неуспехами Блюхеру, и вообще нарисовали из тех боев сплошь одни провалы и позор. Только японцы тогда неизвестно почему больше на Дальнем Востоке на рожон лезть не стали. Умылись и сидели тихо.

Оставили исследователи за Ворошиловым в хасанских событиях только «разбор после полетов». Мы бы так и считали, но маршал Василевский тоже след в истории в виде мемуаров пожелал оставить. У него, человека тщеславного, по воле переворота в 1953 году ставшего в ряд самых главных полководцев страны, границ тщеславия не было, поэтому он понаписал, что еще когда в пеленки прудил, уже был почти Александром Македонским и проболтался о том, какую он важную роль играл в Генштабе, возглавляя отделение оперативной подготовки:

«В июле 1938 года японские милитаристы предприняли вооруженное нападение на нашу территорию у озера Хасан. Они хотели проверить нашу боевую готовность. Получив приказ военного командования, советские войска 2 августа перешли в наступление. Боевые действия продолжались неделю. Японские войска в составе двух пехотных дивизий, пехотной и кавалерийских бригад и нескольких отдельных танковых частей и пулеметных батальонов, поддерживаемых действиями 70 боевых самолетов, были разбиты, а остатки их выброшены с советской территории.

По приказу начальника Генерального штаба, почти все эти дни я провел на дежурстве у телеграфного аппарата, в комнате, оборудованной для этой цели напротив кабинета наркома К.Е. Ворошилова».

Похвастался, называется. Климент Ефремович, как нарком обороны, лично руководил действиями советских войск (да, из Москвы. Сталин тоже в должности Главкома фронтами из Москвы командовал), а Александра Михайловича у тумбочки с телеграфным аппаратом посадил. Дневальным. Но Александр Михайлович — гений в тактике и стратегии, а Ворошилов — академиев же не заканчивал, но командовал гением с беспардонной наглостью. Поэтому Василевский на этой же странице своих мемуаров своего наркома обгадил. Мелко и подло обгадил. Когда Генштабом составлялся приказ по недостаткам и просчетам во время боев в Хасане, в него вносились поправки. Со слов Василевского, единственное, что вписал Климент Ефремович: «У меня осела в памяти, свежа и до сих пор поправка, внесенная рукою любимого нами К.Е. Ворошилова, в раздел о недостатках в тактической подготовке бойца. Там, где говорилось о слабом умении бойцов при наступлении пользоваться малой шанцевой лопатой, о пренебрежительном отношении к ней, о неумении быстро окапываться при перебежках, что приводило к излишним потерям в людях, К.Е. Ворошилов вписал в приказ (привозу по памяти): «Наш долг добиться от бойца уважения и любви к своей лопате и научить его пользоваться ею так же быстро и сноровисто, как быстро и сноровисто он орудует ложкой за столом».

Ну, понятно, какой из Ворошилова нарком и полководец, только про лопату и ложку писать способен. Мужик необразованный. Ничего про маневр огнем и декавильки. Не Тухачевский.

Оставался еще Халхин-Гол. Там японцам наваляли уже серьезно. Конечно, утверждение о том, что именно после Халхин-Гола они не решились в 1941 году к Гитлеру присоединиться — глупость. Это та же вода на мельницу Жуковской славы. Не будь в тылу Квантунской армии наших китайских союзников, то неизвестно еще, чем дело могло закончиться. Ясно, что Чан Кайши тем еще фруктом был, мог и к японцам перекинуться, но китайские коммунисты в этом случае ему бы быстро переворот организовали. Самым верным союзником СССР был Китай. Недаром на XIX съезде КПСС Климент Ефремович, да и не он один, китайский народ называл великим, главным другом советского народа.

Но урок японцам преподали серьезный, несомненно. И долю нерешительности этим весомую добавили.

И опять нужно было Климента Ефремовича из этих событий убрать каким-то образом. Ведь не могло не быть заслуги наркома обороны там! Командование войсками, которые громили самураев, подчинялось же только ему и никому другому. Не нарком же парфюмерной промышленности ими командовал!

Здесь уж Георгий Константинович Жуков показал себя во всей красе, продемонстрировал, как можно из уважаемого, заслуженно уважаемого и почитаемого в армии и народе полководца превратиться в жалкого шута, если свою боевую славу продать за трофейные побрякушки. Кривая дорожка привела к закономерному финишу — все чаще потомки солдат, которых он в бой посылал, которые гордились тем, что воевали под его командованием, называют его сказочником дядей Жорой.

Он Константину Симонову рассказал такую историю о своем назначении на Халхин-Гол:

«На Халхин-Гол я поехал так — мне уже потом рассказали, как все это получилось. Когда мы потерпели там первые неудачи в мае — июне, Сталин, обсуждая этот вопрос с Ворошиловым в присутствии Тимошенко и Пономаренко, тогдашнего секретаря ЦК Белоруссии, спросил Ворошилова: «Кто там, на Халхин-Голе, командует войсками?» — «Комбриг Фекленко». «Ну, а кто этот Фекленко? Что он из себя представляет?» — спросил Сталин. Ворошилов сказал, что не может сейчас точно ответить на этот вопрос, лично не знает Фекленко и не знает, что тот из себя представляет. Сталин недовольно сказал: «Что же это такое? Люди воюют, а ты не представляешь себе, кто у тебя там воюет, кто командует войсками? Надо туда назначить кого-то другого, чтобы исправил положение и был способен действовать инициативно. Чтобы мог не только исправить положение, но и при случае надавать японцам». Тимошенко сказал: «У меня есть одна кандидатура — командира кавалерийского корпуса Жукова».

107